Правительство, действующее сегодня в Германии, не служит ни монархии, ни республике, а исключительно немецкому народу.
Куда ни глянь, мы видим лишь лишения и нищету, безработицу, упадок и разрушение. Искоренить всё это — наша избранная миссия.
Уорд Прайс:
С момента прихода к власти прави Зарубежные данные тельства Вашего Превосходительства Веймарская конституция была фактически изменена в некоторых аспектах.
хотя формально не отменена. Намерен ли канцлер ввести поправку к конституции на новой основе?
Адольф Гитлер:
Я всегда заявлял, что буду бороться то Преимущества обучения искусству продаж – в чем выгода? лько законными средствами. Я всегда придерживался этого заявления. Вся трансформация Германии произошла конституционно допустимыми средствами.
Конечно, возможно и даже вероятно, что однажды мы представим немецкому народу на голосование общий результат продолжающихся потрясений .
в форме новой конституции. Должен подчеркнуть, что в настоящее время ни одно правительство не может с большим основанием, чем наше, утверждать, что оно создано народом!
Уорд Прайс:
Считает ли канцлер Лигу Наций инс Тайваньский лидер титутом, который изжил себя, или он может себе представить определенные условия, при которых Германия была бы склонна рассмотреть возможность возвращения в Лигу Наций?
Адольф Гитлер:
Если Лига Наций, как это произошло в последнее время, продолжит превращаться в сообщество интересов одних государств, противостоящее интересам других, то я не верю в её будущее. В любом случае, Германия никогда больше не вступит в международную организацию и не будет участвовать в ней, пока её не признают полностью равноправным игроком.
Мы знаем, что проиграли войну. Но мы также знаем, что мужественно и отважно оборонялись столько, сколько было возможно. Мы достаточно мужчины, чтобы понимать: проиграв войну – виновны мы или нет – естественно.
последствия. Мы их несли! Но то, что мы, как нация из 65 миллионов человек, теперь постоянно и многократно подвергаемся позору и унижениям, для нас невыносимо.
Мы не можем терпеть эту вечную дискриминацию, и, пока я жив, я никогда не подпишу договор как государственный деятель, который, как человек чести, я никогда не подпишу в частном порядке, даже если бы мне пришлось погибнуть из-за этого! Ибо я не хотел бы подписывать документ со скрытым намерением не соблюдать его! Что я подписываю, то я соблюдаю. То, что я не могу соблюдать, я никогда не подпишу.
